НОМЕНКЛАТУРА И "РУССИЗМ"

После того, как коммунистический режим в России тоталитарными методами выполнил свою историческую задачу - построил индустриальное общество, т.е. общество наемных работников-горожан, - его историческое время истекло. Правящий класс тоталитарного государства - номенклатура - был предназначен для организации принудительного строительства индустриального общества, но как только под знаменем социальной утопии оно было построено, тотчас же обнаружилась полная управленческая непригодность номенклатуры.
Прежде всего эта непригодность выявилась в принципиальной неспособности применения иных методов хозяйственного управления кроме директивно-принудительных. Классовое господство номенклатуры покоилось на монопольной привилегии государственной власти, но высокоразвитое индустриальное общество требовало иных, более гибких и двусторонних форм управления.
Ориентация отечественного производства на внутренний рынок, образование на месте монополизированной экономики множества договаривающихся хозяйственных субъектов, введение в действие механизмов разумной конкуренции, сильная регулирующая роль правового государства, приводящего все возникающие частные разногласия к общему согласию - все эти общеизвестные задачи по цивилизованному реформированию тоталитарной системы были заведомо невыполнимы для номенклатуры, так как в конечном итоге лишали ее власти и собственности. Ибо в системе современного индустриального капитализма СОЦИАЛЬНЫЙ ОТБОР ПРАВЯЩЕЙ ЭЛИТЫ происходит не по административно-клановым признакам, но по наличию предпринимательских или высокопрофессиональных качеств, которых номенклатура не имела и иметь не хотела.
После падения коммунистической системы (ее идеократической оболочки) в августе 1991 г. номенклатура могла сохранить свое реальное господство путем феодальной приватизации некогда тотально единой госвласти, чем и был напрямую обусловлен “парад суверенитетов”... Но даже там, где под прикрытием подставных еврейских банкиров номенклатурная верхушка при активном содействии КГБ (например: Гусинский и Ф.Бобков с 5-м упр. или Березовский и 6-е упр. и т.д.) сумела захватить стратегически важные куски госсобственности - естественные монополии и финансовую “наличку” страны - она захватила их не как собственность В СТРОГО КАПИТАЛИСТИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ, но как средство конвертирования старой монопольно-партийной власти в новую, якобы “демократическую”, но не менее монополизированную власть финансовой олигархии.
В процессе этого грабительского перераспределения власти и собственности самым главным “классовым врагом” номенклатуры оказался не рабочий класс - в массе своей крайне пассивный - но созданная в период индустриализации достаточно многочисленная научно-техническая интеллигенция, обслуживающая не только научные центры ВПК, но и социальную инфраструктуру современного индустриального общества, т.е. сферы здравоохранения, образования, транспорта и связи. О том, что эта советская индустриальная интеллигенция - в основном этнически русская - является социальным ядром “среднего класса”, т.е. правящей элиты любого цивилизованного капиталистического общества, прекрасно знала “конвертирующаяся” номенклатура. Она также хорошо знала, что главным институционным средством гражданской самоорганизациии политического доминирования среднего класса является Национальный Парламент, а наиболее соответствующей его классовому сознанию идеологией является идеология демократического национализма, сочетающая идею национальной демократии с идеей народного патриотизма. Подобная идеология была вдвойне ненавистна номенклатуре, как по ее ленинско-русофобскому воспитанию, так и по имперско-космополитической роли, которую выполняла она в качестве правящего слоя советской антирусской империи.
Русская индустриальная интеллигенция воспринималась номенклатурой - еще задолго до перестройки - своим важнейшим потенциальным врагом. Не случайно поэтому рядовому русскому ученому было трудно сделать карьеру в партийных структурах, и даже простое вступление в партию было зачастую обставлено множеством мелких унижений...
Является глубоко символичным, что главный архитектор перестройки глава КГБ Ю.Андропов почти накануне великих перемен очень точно и откровенно определил самое опасное направление для номенклатуры - “руссизм”. Также весьма показательным стал факт создания в 1982 г. так называемой “Памяти”, призванной скомпрометировать и окарикатурить русское патриотическое движение в глазах оппозиционной интеллигенции. Стратегический замысел перестройщиков был предельно прост: идеологически развести как можно дальше друг от друга понятия современного демократизма от современного национализма, при этом максимально исказив их подлинные значения. Используя культурную и мировоззренческую неосведомленность нашей интеллигенции, прорабам перестройки удалось внедрить в массовое сознание мифы о беспросветной реакционности любого национализма и о мнимой тождественности “буржуазной демократии” исключительно с либеральными “общечеловеческими ценностями”.
Однако не всю национальную интеллигенцию удалось полностью одурачить. Несмотря на то, что ее понимание демократии было очень туманным, она скоро сумела увидеть в демократически избранном Верховном Совете самое важное завоевание перестройки. Для большей части национальной интеллигенции России Парламент стал священным знаменем, неким последним рубежом свободы. С каким вниманием смотрела заседания Верховного Совета по ТВ вся страна! Разве можно об этом забыть?
Август 1991 года был с энтузиазмом встречен почти всеми слоями интеллигенции. Я хорошо помню затухающий костер утром 20 августа 91 г. перед Белым Домом, вокруг которого на стопках из старых журналов сидели сильно уставшие от бессонной ночи “защитники” Парламента, приехавшие, как обнаружилось из беседы, из разных подмосковных городов. Запомнилась молодая интеллигентная чета инженеров, работавших на одном из подмосковных предприятий ВПК, которые, услышав по радио про начавшийся “путч”, немедленно прибыли к Белому Дому, несмотря на то, что дома на попечении родителей остались двое маленьких детей... И таких бескорыстных “волонтеров свободы” было немало. Догадывались ли они о том, что скоро окажутся безработными или же не будут месяцами получать своей нищенской зарплаты?
Нравственный престиж Белого Дома был настолько велик, что он как-то незаметно и естественно перешел к новой, “краснокоричневой” оппозиции, которая, несмотря на упорное наименование Парламента “Домом Советов”, все-таки прозревала в нем орган всенародной воли, а не былую бессильную фикцию “советской власти”. Однако “краснокоричневая” оппозиция после 91 г. не была реакционной силой, какой ее пытались изобразить верные властям СМИ. Немало старой “демократической” интеллигенции перешло в решительную оппозицию к власти "компрадоров” и “нуворишей”. Более того, именно ее парламентские представители - такие, как С.Бабурин, Н.Павлов, И.Константинов, М.Астафьев, В.Аксючиц (ныне ренегат) и др. - стали наиболее энергичным отрядом всего антиельцинского движения.
Постепенно наметилась тенденция патриотического перерождения оппозиции и оттеснения неокоммунистов на второй план. Развитие оппозиционного движения шло к формированию Третьей Силы, группирующейся вокруг Парламента и ориентирующейся на придание реформам национального и социального характера. Такое развитие было смертельно опасным для номенклатурной плутократии, лихорадочно грабящей госсобственность и не желающей “делиться” ни с кем...
При благоприятном развитии событий активные слои народа могли бы реально претендовать на более справедливое распределение собственности и власти. Сделав СМИ доступными для всех политических течений, Парламент смог бы стать общенациональным штабом по формированию “Третьего Сословия”. Построенное большевиками индустриальное общество получило бы полноценную правящую элиту, способную укрепить национальное единство и развивать национальную экономику. Ельцин, как представитель интересов компрадорского капитала хорошо понимал всю опасность складывающейся ситуации и не скрывал своего намерения уничтожить Парламент. И он был прав с точки зрения тех сил, интересы которых он представлял.
Тем не менее, несмотря на внешнее политическое поражение в октябре 1993 г., простые русские люди не напрасно пришли защищать свой Парламент. Такого упорного и самоотверженного сопротивления со стороны практически безоружных людей ельциновская команда никак не ожидала. Второй раз после 91 года и в значительно более серьезном масштабе был продемонстрирован “молчаливому большинству” народа, еще не пробудившемуся от 70-летнего тоталитарного шока, наглядный пример самодеятельной политической активности.
После кровавого подавления этой активности для ельциновского режима все пути назад, в “правовое пространство”, были отрезаны и в то же время до предела разоблачено истинное лицо этого режима как беззаконной диктатуры той же самой коммунистической номенклатуры, но только в новом “демократическо”-плутократическом обличье. Старая имперская дискриминация русского народа приобрела только новые, но не менее отвратительные черты. И именно в этом состоит главная “тайна беззакония” и главный урок Второго Октября: любыми способами не допустить становления своего самого опасного конкурента - русской национальной элиты и независимого гражданского общества.
Некоторые обыватели, пытаясь усыпить свою совесть, до сего дня любят повторять подкинутый СМИ довод: расстрелом Парламента (так сказать, “малой кровью”) удалось предотвратить развязывание большой гражданской войны и страна получила возможность мирного развития. Однако, на самом деле, именно кровавой расправой над защитниками Конституции война и была развязана, а по завершении расправы лишь вступила в латентную фазу, за которой в любой момент может последовать ее активная форма, но уже во всероссийском масштабе.
Развязанная Ельциным новая гражданская война является социальным результатом давно идущей номенклатурной “криминальной революции”. Уничтожение Парламента стало завершающим актом этой революции, окончательно утвердившей господство компрадорской олигархии, которая не желает идти ни на какие компромиссы с народом, а потому и не нуждается в представительной власти, отражающей народные интересы. Таким образом, социальные противоречия, которые призвана мирно разрешать представительная власть, приобретают непримиримый и мирно НЕРАЗРЕШИМЫЙ характер.
По сути дела, ельциновская “конституция” декабря 1993 г. явилась неуклюжей попыткой прикрыть фиговым листком легальности совершенно противоестественный раскол общества, когда правящей верхушке абсолютно не нужен собственный народ, даже в качестве эксплуатируемого и пасомого быдла.
Конечные цели новой гражданской войны ясны и очевидны: запущенные механизмы сокращения русского населения точно соответствуют бюджетной политике режима. Но успешное осуществление этих целей для режима возможно лишь при вялотекущем характере идущей гражданской войны, когда вся инициатива “боевых действий” целиком находится в руках правящей олигархии. Этим обстоятельством, в частности, объясняется показное миролюбие режима и его любовь ко всяким усыпляющим “демократическим” декорациям. Но сколько бы господа “олигархи” не играли в демократические игры, осваивая с каждыми новыми “выборами” новые избирательные “технологии”, современная скрытая фаза гражданской войны неизбежно - и уже скоро - должна перейти в открытую. Приближение этой бури в последнее время становится все более ощутимым...

В. Садовников